Пылающий остров (Художник Г. Макаров) - Страница 54

Румяная, похорошевшая, она тяжело дышала, сердце колотилось в груди. Поправив волосы, она отошла к стене. На её месте стоял теперь официальный оппонент.

Марина слушала рассеянно. Он не возражал по существу. Он только ставил ряд вопросов, касавшихся дальнейших перспектив развития идеи концентрации энергии с помощью явления сверхпроводимости.

Во время речи оппонента стоявший у притолоки профессор кусал ус, презрительно опустив уголки губ. Доктор озабоченно наблюдал за ним.

— Я позволю себе извиниться перед многочтимой мною аудиторией! — неожиданно прозвучал гулкий отрывистый голос старого профессора, едва смолк официальный оппонент. — Я позволю также принести свои извинения и многоуважаемому председателю Николаю Лаврентьевичу, что без приглашения вторгаюсь к вам, но я счел бы недостойным звания истинного ученого смолчать при обстоятельствах… м-да!.. при обстоятельствах сопровождавших изложение трактовавшейся здесь работы.

Марина подняла глаза и удивилась. Она сразу же узнала своего чудаковатого спутника, который рассказывал ей об отражательной радиостанции. Интересно, что хочет он сказать? Наверное, он тоже узнал ее.

— Пожалуйста, профессор, мы очень рады предоставить вам слово, — сказал председательствующий молодой академик.

Профессор прошел за длинный, напоминающий беговую дорожку стол, ссутулив худую спину.

— М-да!.. Детский лепет или безумный бред? Я осмелюсь предложить этот вопрос всем присутствующим. Что преподносит нам, я бы сказал, нескромный соискатель почетного звания доктора физических наук? Разве уважаемые представители научного мира имели честь собраться здесь лишь для того, чтобы выслушивать нелепые фантазии? М-да… В первый раз за долгую жизнь вашему покорному слуге выпадает незавидная роль возражать с этой высокой кафедры ребенку или сумасшедшему. Конечно, это «эгейнст зи грэн» — немного против шерсти, как говорят американцы, но прошу покорнейше извинить старика. Привык я называть вещи своими именами. Не обессудьте!.. Слишком трудно равнодушно слышать столь вульгаризированные представления о сущности физических явлений, преподнесённые нам здесь под ярлыком серьезной научной работы!

Аудитория онемела от удивления. Министр внимательно изучал лицо старого профессора, громившего основы высказанных Мариной гипотез, зло высмеивавшего ее математические построения.

Стоявший в дверях доктор, держа пенсне в руках, не отрываясь глядел на своего пациента, словно искал в его глазах разрешения мучившей его загадки.

— Так выглядят, уважаемые товарищи по науке, «эт ферст блаш», при первом взгляде, изложенные нам принципы теории сверхпроводимости в свете далеко не исчерпывающей, но серьезной критики.

Профессор опёрся вытянутыми руками о стол и согнул узкую спину, продолжая местами налегать на букву «о».

— М-да!.. Но все это бледнеет, товарищи ученые, перед второй частью выступления соискателя. Лишь одна-единственная в ней фраза доставила мне внутреннее удовлетворение. Почтенный соискатель совершенно справедливо изволил заметить, что излагаемым мыслям место не в научной работе, а в фантастическом романе. И я позволю себе добавить: в плохом, уводящем во вредную сторону романе! М-да!.. Всей силой авторитета науки я позволю себе заверить вас: оставьте далекие от реальности мечты о концентрации энергии в магнитном поле! Заниматься такой задачей — абсурд, заблуждение, нелепица, чепуха, ересь, вандализм в науке, невежество, узость взглядов, оскудение, отсутствие элементарного контроля над собой. Ваши предыдущие аплодисменты, уважаемые и дорогие мои коллеги, я позволю себе отнести скорей к эстрадной актрисе, ловко жонглировавшей эффектными, но невозможными положениями, чем к представителю чистой и объективной науки.

В аудитории поднялся шум. Над доской зажглись и замигали буквы: «Внимание»! Шум не прекращался. Он понемногу стал затихать только после того, как молодой академик, проводивший защиту, встал и подошел к доске.

Тогда особенно громко прозвучал певучий и обиженный голос Нади:

— А я думала, что люди — современники революций — умеют спорить по-настоящему!

Академик поднял руку и сказал:

— Продолжайте, профессор!

Профессор стоял все в той же напряженной позе, опершись руками о стол, и резкими движениями поворачивал голову то вправо, то влево.

Марина села на пододвинутый ей стул и потемневшими глазами, не мигая, смотрела на этого ненавидящего ее человека. Она заметила, как преобразился он, заговорив о концентрации энергии, как страстно зазвучал его голос. Женщина, слушая, часто обращает больше внимания не на смысл слов, а скорее на тон, каким они сказаны. И, странное дело, Марина не могла найти в себе ни малейшей неприязни к своему неожиданному оппоненту. Но обида, горячая ребяческая обида подкатывалась к горлу, растворялась в слезах, готовых брызнуть из глаз…

Профессор продолжал:

— Нам рисовали развращающие мозг картины применения аккумуляторов, использующих магнитные поля сверхмощной силы, я бы сказал, сверхакумуляторов. Мы слышали о карманных электростанциях, о неиссякаемых батареях, о бестопливных двигателях, гораздо более удобных, чем атомные… Я сам мог бы, бесконечно фантазируя, рассказать и более поразительные вещи! Но зачем это? Зачем? Для чего тратить силы и государственные средства на бесплодную, хилую идею? Сила уничтожит сама себя! Почтенная соискательница говорила нам об изменении структуры вещества при увеличении магнитного поля, исключающей возможность существования сверхпроводимости. Кроме того, большое магнитное поле разрушит и саму катушку, прочность которой не может быть достаточной. Вся накопленная энергия вырвется наружу, чтобы испепеляющим жаром уничтожить производящих опыт людей… будь то седой, всеми уважаемый ученый или полная жизни и любви девушка…